С дважды оскароносцем, великим Sir Peter Alexander Ustinov.
Запомнил его каким-то абсолютно нашим, что, впрочем, неудивительно, у Питера русские корни, он внук нашего знаменитого архитектора Бенуа.
Очень хорошо обрисовал Устинова Лева Дуров в одной из своих замечательных баек:
Когда-то в давние времена у меня раздается звонок: "Звонят из "Совинфильма". С вами хочет встретиться Питер Устинов..." Я решил, что меня разыгрывает Ширвиндт или Никулин.
Перебиваю: "У меня к вам предложение!" - "Какое же?" - "Не пойти ли вам вместе с Питером Устиновым..." - и уточняю куда. Дядька не отступает. Я адресую его еще длиннее. Тогда трубку берёт женщина. Ну я, конечно, опомнился.
"Простите, - говорю, - я думал: меня разыгрывают..." Она там упала сразу - все вычислила - и говорит: "Вас на самом деле хочет видеть Питер Устинов!" Значит, приезжаю. Питер такой огромный, как баобаб, здоровый и бородища на всю грудь. Увидел меня и как заорет: "Ле-в!!!" Тогда и я заорал: "Пи-и-тер!!!" К его пупку прижался, орем. Все обалдели, думают - озверели совсем. Думают, откуда у Дурова такие связи с Англией? Кто-то смутился. Ну сели, и я спрашиваю: "Чего тебе нужно, Питер?" Оказалось, он собирался снимать по своей книжке "Моя Россия" многосерийный фильм. "Я, - говорит,- буду играть самого себя, Питера Устинова. А ты будешь Львом Толстым". - "Ты, что, обалдел? - спрашиваю. - Какой из меня Лев Толстой?" - "Ты вылитый Толстой!" - говорит... Деваться было некуда, и повезли меня сниматься в Ясную Поляну.
Я, конечно, при бороде.
И Питер со мной. А ехали мы на "Чайке", списанной машине начальства. На той самой, которую у нас прозвали "членовозом". Выехали мы ра-а-но! И тут посреди дороги жутко жрать захотелось. Смотрю - слева сельмаг, справа пост ГАИ. Я говорю водителю: "Притормози". Он притормозил, а на посту - милиционер. Он как увидел... Конечно, подумал, что какую-то правительственную машину пропускает, а его не предупредили. И он ссыпается по лесенке и несется к нам. А я забыл, что я - Лев Николаевич-то... Открываю дверцу и вылезаю. Господи, что тут с бедным милиционером сделалось! У него судорогой лицо свело, вот клянусь! И слово не может сказать, только: "Ва!.. Э!.." - и отмахивается, как от пчел. Я решил подыграть и говорю: "Подожди, милейший, граф есть хочет. В сельмаге есть что-нибудь?" Он трясется как осиновый лист и ртом воздух хватает. И как дунул через дорогу. Питер трясется от смеха, а я ему говорю: "Ты молчи! Ты мой слуга из Англии".
А в сельмаге - одни сушки. И на том спасибо, моему "слуге" понравилось.
Потом мне рассказывали, что, когда Питер улетал в Англию, он увез с собой целый чемодан этих сушек...
Возвращаемся в Москву. Глядим, на том же посту пять милиционеров стоят. "Питер, - говорю, - это нас ждут!" Притормаживаем, я вылезаю из машины, и гаишники начинают хохотать. "Дуров, - говорят, - твой на бюллетене" - "Кто это?" - спрашиваю. - "Утренний. Он пришел к начальству и говорит: "С ума сошли! Толстой без охраны едет! А вы - ничего! Не приняли никаких мер!" Начальник спрашивает: "Вася, какой Толстой?" А он: "Писатель! Знать надо!" Начальник говорит: "Спокойно, Вася, сними портупею, сдай оружие..." Разоружили его на всякий случай, позвонили домой: "Клава, твой - плохой, едет домой, вызывай врача!" Выяснилось, что у него нервный шок. Дали ему бюллетень на десять дней... Когда Питер Устинов был уже в Англии, в журнале "Иностранная литература" вышел его рассказ "Лев Толстой и милиционер". Рублей семь, наверное, получил за него...